Собрание моих фиков по Куску часть первая

[slonechan]

АПД. Места для фиков не хватило, разделяю на две части

Многие незаконченные, некоторые просто отрывисто короткие.
Но в общем решила собрать их в одном посте, чтоб не париться с поиском ^__^
Названий почти у всех просто нет, так что по пейрингам.

Вайпер/Камакири

1. Вайпер/Камакири
Над Скайпией сгущалась тихая, звездная ночь.
Два Шандорианских воина распивали горячительные напитки в развалинах Шандоры.
Обвитый гигантскими сорняками, шершавый камень под спиной, казался им сейчас мягче облаков под ногами.
- П-с-с-с-лушай, Вайпер, - Камакири поправил очки, он явно пытался казаться пьянее, чем на самом деле. – Все-таки хорошо, что ненормальные синеморцы помогли вернуть нам Варсу.
- Хорошо, да. – Вайпер, нахмурившись, думал о чем-то своем.
Человек-скала, он был истинным воплощением великого воина Кальгары.
Камакири тряхнул головой. Длинные серьги беспорядочно замелькали в глазах прилично-упитого Вайпера, отблескивая в лунном свете.
- Не мельтеши ты, ради Кальгары! – Резко оборвал он наконец, когда тяжелая успиртованная голова закружилась от этого безумного танца.
- А? Что? – Не понял Камакири, и уставился прямо в глаза своему товарищу.
- Серьги... Трясти... Луна... - Пытался ребусами сказать что-то Вайпер, а потом плюнул на это дело и закурил.
- Аааа... – Протянул так ничего и не понявший Камакири и приложился к бутылке.
Какая-то неспящая в глухую ночь южноптица, начала громко галдеть, мешая двум воинам полностью сосредоточиться на алкоголе и куреве.
Камакири вскочил, и начал наворачивать круги, нелепо размахивая руками.
- А ну пшла отсюда, гадость ты эдакая! Не видишь, мы тут медитируем!
В ответ, из кустов послышался птичий гогот и хлопанье крыльев.
Южноптица не дура, южноптице нафиг не нужны два пьяных неадекватных воина.
Камакири плюхнулся в обрывок облака, попутно стягивая с себя неизменную красную накидку.
- Умаялся я тут круги нарезать. Алкоголь весь выпарился.
Он выхватил из рук Вайпера початую бутылку и начал жадно поглощать содержимое.
Лицо Вайпера несколько раз сменило цвет, но потом Вайпер все-таки решил, что проще будет открыть новую бутылку, чем пререкаться из-за початой.
Алкоголь туманил разум, тело приобретало консистенцию облаков, все плыло и переливалось.
Камакири безрезультатно тер очки, в которых плавали цветные огоньки, потом и вовсе снял их.
Вайперу было довольно непривычно видеть своего товарища в таком виде, без накидки и очков, но выглядел он так, пожалуй, даже симпатичней.
Стоп. Симпатичней?! Вайпер поперхнулся очередной сигаретой. И о чем он только думает?!
Камакири развернул к нему пылающее, от принятых на грудь градусов, лицо и мило улыбнулся.
Побеспокоенные резким движением серьги, тихо качаются, как маленькие маятники, и приковывают взгляд.
- Ну чего ты так уставился? – Камакири улыбнулся еще шире, глядя на стремительно стекленеющие глаза Вайпера.
- А я это... Так... Серьги твои прикольно болтаются... – Вайпер споткнулся на полуслове и отвернул глаза.
- Хочешь... – Камакири ловко отстегнул серьгу с правого уха и положил ее в руку товарища, накрыв сверху своей ладонью. – Хочешь, подарю?
Вайпер вздрогнул, и посмотрел на теплую ладонь.
- Я э-э-э... Не, спасибо... Не надо. – Легонько подтолкнув руку в сторону Камакири, сказал он, заплетаясь в словах.
- Как хочешь! – Хмыкнул улыбающийся Камакири, пристегивая артефакт обратно к уху.
- А они бы тебе подошли. – Задумчиво протянул Камакири, после нескольких минут напряженного молчания.
- Я думаю, тебе они все-таки больше подходят. – Буркнул Вайпер и вернулся к распитию горючего.
Пока Вайпер снова и снова прикладывался к бутылке, Камакири теребил крылышки за спиной, напевая какую-то мелодию себе под нос, а потом блаженно прислонился к камню, сделав пару глотков пахучей жидкости.
- Может, хватит уже заливаться в одно горло? Скоро даже сидеть прямо не сможешь.
Пара окосевших глаз тупо уставилась на Камакири.
- Я в порядке! В порядке я! – Безуспешно обманывал себя Вайпер.
- А ну отдай сюда! – Камакири двумя руками схватился за бутылку, и притянул ее к себе.
Вместе с руками Вайпера, и самим Вайпером, тянувшимся следом.
Момент, и два нетрезвых воина сидят на пушистом облаке.
Камакири, с легким шелестом, встретился с облаком поясницей, Вайпер, не желая отпускать бутылку, рухнулся на него.
Два ошалевших взгляда встретились, еще не осознавая, что Скайпиское вино льется им на грудь, стекая на набедренные повязки.
- Идиот! – Вайпер вжал Камакири в облако, откидывая бутылку вина в сторону.
Камакири залился пьянящим смехом, серьги тряслись, вновь приковывая взгляд Вайпера к себе.
- Да ладно тебе, забавно ведь получилось. – Поднял Камакири полный невинности взгляд, на нависающего над ним товарища.
- Эй, эй, ты чего это? – Вайпер схватил Камакири за горло, в его глазах сверкнул непонятный огонек, который, впрочем, вполне мог оказаться отблеском серьги.
- Ты и-ди-от, Камакири. – Вплотную придвинулся к его лицу, тяжело-дышащий Вайпер.
- Ну не злись, я ведь нечаянно. – Улыбка снова озарила хитрую мордочку.
Когда рука Вайпера немного ослабла, Камакири вдруг потянулся вперед и коснулся губами губ ничего не подозревающего Вайпера.
- Прощаешь? – Шепнул он ему прямо в губы.
Мыслительный процесс пьяного Вайпера никак не мог сложить два плюс два, и с остекленевшим выражением лица, он с полминуты молчаливо нависал над Камакири мрачной тучей.
Потом он медленно поднялся, взял откинутую в спешке бутылку и вернулся к шершавым развалинам.
Непробиваемый, человек-скала.
Камакири приподнялся и, почесав ирокез, задумчиво двинулся в его сторону.
- Я же так просто, в шутку, ну ты же понимаешь, да?
- Все нормально. – Буркнул в ответ Вайпер. – Я не обиделся.
В голове кружился рой назойливых насекомых, их бесконечное жужжание выводило его из себя.
Какого черта... Почему его так задел этот невинный поцелуй?!
Он бросил взгляд на своего бестолкового товарища, тот сидел, задумчиво уткнувшись в колени, серьги мерно покачивались в такт дыханию.

when you kiss me, it feels so real
then the daylight comes, off you run, and I don’t know how to feel
there’s a fire underneath your skin
but it’s getting old, out here in the cold, ’cause you won’t let me in

Вайпер мягко толкнул товарища в плечо. Тихо, незаметно, он подкрался и сел рядом с ним.
- Хватит тебе уже изучать собственные ноги, я в порядке, говорю же! Просто немного опешил...
Большие, хорошо очерченные глаза, выглянули поверх сложенных на коленях рук.
- Правда не злишься? – Глаза приобрели очертания глаз маленького голодного котенка.
- Черт бы тебя побрал, Камакири, да не злюсь я! – Теплая волна накрыла Вайпера быстрым потоком.
Камакири висел на его шее, не совсем по-братски прижимаясь к нему всем телом.
- Бааака, ты же знаешь, что у меня нет никого ближе тебя. – Шепнул Камакири, улыбаясь в быстро-быстро вздымающуюся грудь Вайпера.
Вайпер сжал кулаки, он понятия не имел как вести себя в таких ситуациях, даже по-пьяни раньше никогда не доходило еще до таких откровений.
Неловко, почти по-детски, он провел кончиками пальцев по ирокезу.
Рука тонула в густом водопаде волос, мягком, приятном, теплая волна обволакивала целиком, унося в какие-то дали.
Камакири поднял сверкающие как звезды глаза, невинные и молящие, и Вайперу вдруг захотелось прижать этот комочек чувств к себе, и не отпускать.
Не отпускать никогда, до самого конца времени.
Собравшись духом, Вайпер, притянул к себе пришедшего в замешательство товарища, и подарил ему горячий, пьяный поцелуй.
Камакири почувствовал себя в центре пылающей жаром печи, языки пламени лизали его щеки, уши, казалось, готовы были обуглиться в любой момент.

"Вечность" Луччи/Каку

2. "Вечность" Луччи/Каку
Каку летел вольной птицей над Ватер 7.
Ветер трепал неизменную рабочую куртку, кепка лишь чудом не срывалась с головы.
Расправив руки как крылья, устало прикрыв глаза, он слушал свист ветра, вдыхал солоноватый запах моря, который навевал ему бриз.
Секунды тянулись столетиями, зависнуть в воздухе навечно, сейчас казалось вполне возможным.
Губы жгло нестерпимо горячо, след от юркой, скользнувшей, ладони, горел под молнией куртки.
В данный момент он жил от вечности до вечности.
Вечный поцелуй и вечный полет.
Все остальное мелькало яркими пятнами, оставляя лишь еле заметный, хрупкий след в памяти.
Вечность разбилась мелкими брызгами об прибережный песок, он приземлился.
Очередная побитая волнами рухлядь, которую нужно привести в сносный вид.
Мысли путались, сосредоточиться на осмотре было чертовски сложно, мягкими лапами разрывая нить мыслей, в голову врывался знакомый образ.
Каку отмахнулся от назойливых мыслей, как от мошек, во рту слабо чувствовался привкус кошачьей шерсти.
Хотя откуда ей там взяться?..
Наспех окончив осмотр дырявого судна, он, пнув его напоследок ногой, полетел навстречу брызгам фонтана, венчающего город.
Выше, выше, выше, ветер снова неистово хлещет по лицу, уши горят, дыхание срывается.
Это вечность.
Мгновение, когда сердце перестает биться, ноги отрываются от очередного сверкающего белизной здания, и становится тихо.
Так тихо, что кажется, будто никогда не услышать больше вопли чаек, или крики ругающихся плотников.
И только ветер нашептывает что-то безмолвно.
Что-то про мягкие лапы, сверкающие желтыми молниями глаза, и тугой мохнатый хвост.
Мгновение ухнуло в глубокую бездну, и оборвало все планы на очередную вечность.
Тяжко приземлившись у входа в док, согнувшись пополам, Каку тяжело дышал и проклинал свои дурацкие мысли.
- С возвращением, Каку.
Ах, как он ненавидел этот гнусавый голос, так непохожий на бархатисто-мягкий голос Луччи.
Мгновение.
Луччи вплотную придвинулся к нему, и шепнул. – Я скучал.
Очередная вечность поглотила с головой.
Вечность длинною в кошачий хвост и несколько человеческих секунд.

"Цитрусы" Йосаку/Джонни

3. "Цитрусы" Йосаку/Джонни
Часть 1
– Йосаку! – Джонни метался по кровати, как раненый зверь.
Опять этот дурной сон, опять Йосаку подхватил цингу, лежал, обессиленный, на кровати, а Джонни бегал, выискивая по прилавкам апельсины, лимоны, мандарины, что угодно, что содержит в себе достаточно витамина C.
Все, что могло бы поднять на ноги его драгоценного товарища.
Йосаку больно толкнул его локтем в бок.
– Ой, Джонни, хватит пинаться, я тут поспать пытаюсь, понимаешь ли!
– Идиот, я тут тебе цитрусы ищу... – Промямлил еще не до конца проснувшийся Джонни.
– Цитрусы?! На кой черт мне цитрусы? – Йосаку почесал растрепанный ежик волос.
– У тебя цинга, идиот. – Бурчал Джонни, прилипнув лицом к подушке.
– У меня?
– У тебя, конечно же!
Йосаку встряхнул головой.
Ну и чушь, он уже полгода как переболел этой треклятой цингой, уже полгода как они не видели аники...
– Аники... – Протянул он мечтательно.
Джонни резко отлепил щеку, примятую к подушке, вскочил и начал вертеть по сторонам головой.
– Аники?! Где?!
– Да нигде, балда ты, неуемная... Ты там лепетал про то, что цитрусы мне покупаешь, да про цингу, вот я и вспомнил.
Джонни сел на кровать и покрылся пунцовым румянцем.
– Цитрусы. Ага.
Йосаку встал, и взяв в руки ладошку Джонни, потянул его на себя.
– Идем кофе пить. И апельсиновый сок.
– Апельсиновый сок? – Джонни заковылял вслед за Йосаку, даже не сопротивляясь внезапной тяге извне.
– Ну цитрус ведь, цинга мне точно грозить не будет!
– Бааака! Я ведь правда беспокоился, ну, во сне...
– Зато в реальности беспокоиться не будешь. – Йосаку обхватил его вокруг шеи, и практически нес безвольную тушку товарища, которая вяло передвигала ногами.
Погода стояла хорошая, сок был вкусным, а кофе горячим.
Джонни задумчиво дулся в ответ своим мыслям.
Он тут, понимаешь ли, беспокоился за этого ахо-баку, а он в ответ издевается.
Вдруг перед лицом замаячил шероховатый оранжевый шар.
– Апельсинку будешь? – Йосаку, не в пример своему компаньону, улыбался все шире и шире.
– Иди ты! – Вспылил Джонни, но тут же остыл, хлебнув кофе. Кофе явно побеждал его в горячности.
Йосаку отделял корку, с невероятной ловкостью, счищая длинную оранжевую полосу в тарелку.
Наконец очистив фрукт, он отделил от него дольку и пихнул прямо в рот, вконец ошалевшему от такого обращения, товарищу.
– Фы ифиот фвенов! – Прошамкал Джонни, жуя чертов апельсиновый ломтик.
– Витамины это полезно! – Изрек с умным видом Йосаку, кидая очередную дольку себе в рот.
– Но ведь не силой же мне их пихать, захотел, сам бы взял. – Джонни оскалил зубы.
– Я тебя тоже люблю. – С невозмутимым видом протянул Йосаку, доедая остатки цитруса.
Джонни, набравший воздуха для очередной тирады, тут же сдулся как проткнутый воздушный шарик.
– Бакаяро. – Буркнул он себе под нос, теребя кофейную чашку в руках.
Был жаркий полдень.
Развалившись на диване в одном нижнем белье, Джонни лениво листал листки с наградами, а Йосаку, сидя у него в ногах читал «Энциклопедию по дьявольским фруктам».
– Есть что-нибудь новенькое? - оторвавшись от книги, спросил Йосаку.
– Парочка дешевок, что с них взять. – Протянул Джонни скучающим голосом и пролистнул дальше.
Внезапно расширившиеся глаза пытались пробить стекла темных очков.
– Йосаку, глянь сюда, это же наш аники!
Йосаку повалился на Джонни, неуклюже перебирая руками, и вырвал у него листовку.
С листовки смотрело суровое лицо траво-голового мечника.
– Аникииии! – Йосаку шмыгал носом, проступившие слезы сияли бриллиантами на его щеках.
Джонни пыхтел и пытался сбросить с себя тяжелую тушу, вдавившую его в диван.
Йосаку похоже совсем ослеп от слез радости и принялся обнимать, а точнее придушивать, и без того замученного товарища.
– Йосаку, ты меня душишь – Прохрипел Джонни на последнем дыхании.
По-прежнему шмыгая носом, Йосаку, протерев наконец глаза, все-таки соскочил с сотоварища, который в любой момент был готов грохнуться в обморок от нехватки кислорода.
– Извини, Джонни, я не специально... Хочешь, я принесу тебе пироженку? – Йосаку неловко водил ногой по ковру, скрестив за спиной руки.
– Засунь себе свою пироженку знаешь куда? – Джонни сел, подперев рукой подбородок.
Растрепанный, запыхавшийся, покрасневший, он сверкал из под очков глазами, эти маленькие молнии, казалось, способны убить.
– Знаю! В мой Гранд-Лайн! – Блеснул интеллектом Йосаку, и тут же поперхнулся, поняв, что сморозил.
– Я тебе сейчас апельсин в твой Гранд-Лайн вставлю... – Пробурчал все еще нахмуренный Джонни.
– Ты думаешь, это поможет мне от цинги?
– Я думаю, это поможет тебе от отсутствия мозгов.
– Уж не знаю как у тебя, а у меня мозги не в заднице находятся! – Выпалил Йосаку, и на всякий случай отбежал подальше.
– Да ну тебя. – Джонни принял естественный цвет лица, и собрав с полу разлетевшиеся листовки, снова растянулся на диване.
Йосаку осторожно присел к нему в ноги и, делая вид, что снова принялся за книгу, изредка поглядывал на Джонни.

Часть 2
– Мне скучно, Джоооонииииии – Йосаку уже 15 минут тянул резину.
– Ну что я могу поделать? Станцевать тебе танец живота? - В этом городе было абсолютно нечем заняться, пираты не заплывают, солнце припекает голову.
Йосаку перевернулся на живот – А почему бы и нет? Танцуй, Джонни! – Лениво подставив руку под подбородок, Йосаку смотрел вверх.
Невзначай попавший под руку Джонни грейпфрут, метко впечатался в лоб охотника за наградами.
Мир заиграл цветными красками и померк, Йосаку обмяк и уронил голову на руки.
Джонни тут же остывший от внезапного приступа злости присел на колени перед Йосаку и начал его тормошить.
– Йосаку, миленький, очнись, я не хотел, правда, не хотел!
Приоткрыв опухший глаз, уже начавший окрашиваться в лиловый, Йосаку тихонько застонал.
– Джонни... Как же я хочу тебя Джонни! – и приподняв дрожащие руки обхватил щеки Джонни и...
Джонни вытаращил глаза, настолько, насколько позволяли глазницы.
Горячий влажный язык не найдя сопротивления ловко орудовал у него во рту.
Пару секунд.
Потом Йосаку снова нырнул в страну грез, сползая по вцепившемуся в его плечи товарищу.
Джонни хватал воздух как рыба, хаотично раскрывая и закрывая рот.
Да он! Да он! Да он псих ненормальный, вот кто он!
Джонни встал и начал ходить из стороны в сторону, потом пнул злосчастный цитрус и сел спиной к Йосаку.
С хмурым видом, скрестив руки на груди он дулся и все так же порывался что-то сказать, но пожаловаться было некому, поэтому дулся он молча.
Молча, но очень натурально.
Йосаку бы оценил, если бы не лежал на мягкой подстилке как мешок с, предположим, опилками.
– Да ну тебя... – Буркнул он, не пойми кому.
– Джонни.. . – Слабый голос раздался у него за спиной.
– Йо... – Встрепенулся Джонни, и тут же поник. - Чего тебе?
– Джонни, почем у меня так раскалывается голова, что было? – Йосаку привстал, держась за больную конечность.
– Поскользнулся, упал, очнулся и ага... Вот...
– Аааа. – протянул Йосаку, и обойдя Джонни, заглянул ему в лицо. – А с тобой то что?
– Ничего! – Отрезал Джонни, покрываясь розоватыми пятнами.
– Совсем... Ничего... – Горячая рука Йосаку перехватила этот немой протест, и плавно тянула размякшее тело, за собой, на кухню.
Резко затормозив, Йосаку стал разглядывать в зеркале заплывающий глаз.
Джонни, тянувшийся следом, не успев затормозить, сбил его с ног, и охотники распластались на ковре.
– А знаешь в таком ракурсе ты совсем даже ничего. – Пробормотал Йосаку, лежавший под нависшей мрачной тучей в лице Джонни.
– Спасибо, ты тоже... В смысле - не неси ерунду, Йосаку! – Вспылил было Джонни, но теплая рука, скользнувшая под майку, остановила его.
– Брось, Джонни, ты ведь и сам думал об этом и не раз.
И не дожидаясь ответа, тонкие губы с привкусом табака и апельсинов, мягко коснулись губ Джонни.

"Искушение" Дофламинго/Крокодайл(очень мутная НЦа, но людям нравится)

4. "Искушение" Дофламинго/Крокодайл
Забудь о тех, кто говорит
Что путь твой — разврат и паденье
Пускай в ночи твой смех звучит
И спелый плод горит —
Дьявольски горит
Лаская ночь, коснись меня
Имя тебе — искушение

Донкихот Дофламинго как всегда сидел, свесив ноги со стола, мягкие кресла и резные стулья были явно придуманы не для этого человека.
- Итак, Крокодайл, что за дела держат тебя в этой убогой пустыне? – Он немного наклонил голову в бок, хищная улыбка не сходила с его лица.
- Не твое дело, Фламинго. Зачем ты пришел, узнать как мои дела? – Крокодайл явно не хотел делиться своими планами.
- Фуфуфуфу. – Этот смех всегда жутко раздражал Крокодайла. – Милый, ты не рад меня видеть?
- Я достаточно насмотрелся на твою придурковатую рожу и на собраниях Шичибукаев.
- А я-то думал, что ты без меня скучал. – Дофламинго карикатурно загрустил и понуро опустил голову.
– Мы ведь с тобой так прекрасно смотримся вместе! – Ослепительно белая улыбка сверкнула из под опущенной головы.
- Как свинья в апельсинах. – Недолго думав, отрезал Крокодайл.
- Ну, если ты будешь апельсинами, я согласен немного побыть свиньей! – Дофламинго парировал брошенный фразеологизм и извратил все в выгодное для себя положение.
Крокодайл кисло скривил в ответ лицо, и закурив сигару развалился в кресле.
- Ты все сказал?
- Уже прогоняешь? Неужели даже не предложишь давнему знакомому бокал вина или чашечку кофе?
Крокодайл вздохнул, он знал, что так просто от него не отвязаться, и призвав прислугу попросил принести кофе, а заодно и вино, чтобы полностью удовлетворить вкусы этого безумца.
Дофламинго болтал в руке бокал с красной жидкостью, и пригубив немного, облизал алые от вина губы.
Потом он встал, и, подойдя вплотную к Крокодайлу, присел на краешек его рабочего стола, смотря на хозяина кабинета сверху вниз.
Длинные пальцы задели шубу, мягко скользнули по меховой оборке вверх, к шее.
- И не жарко тебе в пустыне в таком-то одеянии?
- Я привык. – Отрезал Крокодайл, и попытался смахнуть назойливую руку.
Теплая ладонь Дофламинго крепко зажала прохладную руку Крокодайла.
Крокодайл вздрогнул и поднял глаза.
Кукольник отставил бокал и нагнувшись коснулся губами, с которых еще не сошел вкус терпкого вина, губ своего вечного соперника.
Блеск невидимых нитей, и Крокодайл неровно встает с кресла, а шуба мягко падает ему в ноги.
Он закован, пойман в сети хищного паука.
Он сегодня добыча, раб дьявольской улыбки и теплых рук.
Кружево серебряных нитей и розовых перьев, блеск улыбающихся глаз под цветными стеклами очков, страстная волна прорезает воздух и вонзается, грубо, резко, в его рот, наполняя его слюной.
Капли пота поблескивают на лбу, Дофламинго ласково смахивает их одним быстрым движением руки.
- Фуфуфуфу, Кроки, не бойся меня, я не буду делать тебе больно. Ну, разве что только немного.
Влажный язык, обжигая, скользит по шее, будто прожигает кожу насквозь, добираясь до самых глубин его тела, его сознания.
Стон разрывает грудь насквозь, и выходит сдавленным облаком пара.
Как в бреду, руки тянутся к неизменной оранжевой жилетке, одна пуговица, две, три, пока жилетка не отправляется на пол, к шубе.
По пояс голый и беззащитный Шичибукай, надежда и крах Арабасты, стоит, не имея права на выбор.
А его враг, его ненависть, его мучитель, его любовник, рисует узоры на его голом теле, руками, губами, невидимыми нитями.
Кровь капает мелкими росинками на пол, всего лишь царапины, но как они обжигают.
Пальцем смахивая густые капли, Дофламинго пробует их на вкус, а потом подносит палец к губам Крокодайла.
Солоноватый привкус окончательно спутывает все мысли, поцелуй со вкусом крови, собственной крови сводит с ума.
Дофламинго приподнимает отставленный бокал, и красная, терпкая жидкость, льется в рот, и стекая вниз по подбородку, омывает кровавые полосы на груди.

Тяжело дыша, Крокодайл на коленях стоит посреди кабинета.
Блестящие, невидимые струны сдавливают грудь, выбившаяся прядь волос вздымается в такт неровному дыханию.
Ласковая рука треплет по щеке, смахивая капризный локон, пальцы легонько касаются влажных губ.
- Фуфуфуфу, Кроки, тебе некуда бежать. – Бархатный голос обволакивает пушистой розовой пеной.
- Сегодня ты мой. – Горячий шепот уже над самым ухом.
Тяжелая рука мягко берет за горло, ноги сами приподнимают безвольно тело, и обрушивают на край стола.
Ничего не сказать, голосовые связки натянуты до предела, только брызг искристых слезинок орошает лицо.
Губы припадают к солоноватой щеке, ловя срывающиеся капли.
- Т-с-с-с... Не надо. Не надо плакать, милый. – Дофламинго прижимает к своей груди рыдающий, обессиленный комок, ласково гладя его по растрепанной голове.
- СВОЛОЧЬ! – Крик поднимается с самого дна и разрезает тишину.
- Отпусти меня, сволочь! – Захлебываясь рыданиями, Крокодайл уткнулся в большое плечо своего мучителя.
- Все хорошо, милый. Я ведь с тобой. – Хищный оскал промелькнул на лице Дофламинго.
- Ну-ну, прекрати. – Легкое движение руки, и Дофламинго пристально вглядывается в лицо своей жертвы.
Серьезное.
Смахнув тыльной стороной ладони следы минутной слабости, Крокодайл только мелко дрожит.
- Надо же, а мне так нравился образ плаксивой шлюшки... – Дофламинго вновь карикатурно понурил голову.
- Я не твоя шлюха... – Миг, и готового разразиться тирадой, Крокодайла уже заткнул поцелуй.
Все еще влажную щеку ласкает горячая рука, язык, хищной змеей, врывается в пересохший от криков рот.
- Если ты не моя шлюха, то чья же? – Горячие слова, срываются с неистово-горячих губ, в порыве страсти.
Руки скользят по телу, спускаясь вниз, ловкие пальцы расстегивают пояс, а за ним и ширинку брюк.
Легкий шорох дорогой ткани, и Дофламинго ласково опускается на колени, покрывая голые ноги поцелуями.

Покрываясь мурашками, под натиском теплых рук, Крокодайл смотрел вниз.
Внизу, под столом, улыбающийся Дофламинго мурлыкал себе что-то под нос, прильнув щекой к дрожащим ногам владельца казино.
Как в тумане, Крокодайл чувствовал, как собственная рука, крюком подцепляет легкий лоскут ткани, последнее, что отделяло его от шага в пропасть.
Остро-заточенный крюк царапает бедро, оставляя тонкую красную линию, Дофламинго, приподняв взгляд, хищно наблюдает, за тем, как жертва оголяет себя.
- Хватит. Дальше я сам. – Крюк дрогнул на секунду и остановился.
Какое облегчение. Крокодайл уже не обращал внимания, на свою наготу, и на то, что он полного позора оставалось совсем немного, главное не делать этого своими руками, это самое унизительное.
Он даже не заметил, что ткань с левой стороны вся пропиталась кровью.
Ворох розовых перьев мелькал перед глазами.
Дофламинго, горячим языком слизывал с бедра алые капли, стягивая бесполезное белье вниз.
Внезапная нагота заставила Крокодайла неуютно поежиться, было стыдно открываться вот так своему врагу, но самое ужасное было то, что плоть в возбуждении пульсировала, налитая кровью.
Он опустил глаза и закусил до боли губу, выдыхая тихий стон, щеки горели от стыда, он возбужден своей беспомощностью, своей болью.
Дофламинго приподнялся, цепляя подбородок Крокодайла рукой.
- Я всегда знал, что ты самая настоящая шлюшка! – Ликованию его не было предела,
как не было предела стыду Крокодайла.
Цепкие пальцы тянут за невидимые струны, руки Крокодайла, дрожа, расстегивают рубашку мучителя.
Перья, розовые перья, как надоел этот дурацкий наряд.
Пожалуй, избавиться от этой нелепости было только в радость.
Последняя пуговица расстегнута, голый, загорелый, торс открыт взору, крюк тянется вниз и подцепляет вальяжно затянутый пояс.

Руки, мягким туманом обволакивают все тело.
- Один, два, три... – Голос будто совсем далеко.
Вновь подвешен на тонкие нити, а в голове гулко стучит пульс.
Непонятно только свой, или чужой?
- Четыре, пять... – Дофламинго считает капельки крови, слизывая их шершавым длинным языком.
С губ срывается тихое рычание, цепкие пальцы влажно скользят по пояснице и врываются в разгоряченную плоть.

Каку/Паули(собственно тянут резину стесняшки)

5. Каку/Паули
Плотники, как всегда с усердием, занимались своей работой.
Смахнув с лица пот, Каку, ненадолго задумавшись, стянул с себя куртку. Стоял томный августовский день.
Наверно, еще немного и он бы сварился в собственном соку, в этой удушливой броне, к которой так привык за эти годы.
Паули понуро взглянул на него, и решил последовать его примеру.
- «Да сколько же можно то, когда наконец спадет эта удушливая жара?» - Думал он, расстегивая куртку.
- Братишка! - Хрипло оборвал его мысли долговязый. – Подай воды, мочи нет!
Вздохнув, Паули достал из переносного холодильника бутылку, и подал ее напарнику.
Каку немедленно присосался к горлышку, и начал поглощать живительную влагу.
- «Как он мило смотрится, когда делает это.» - Паули смутился своим мыслям, но взгляда от напарника не оторвал.
Каку скосил в его сторону глаза и оторвался от бутылки.
- Ты чего это? – Тут же поинтересовался он.
- Да это я... Пить хочу. – Нашелся Паули и потупил взгляд.
- А-а-а, ну держи, пей на здоровье. – Долговязый протянул ему влажную и холодную бутылку.
Сердце екнуло, когда большими глотками блондин начал поглощать содержимое, и упало в желудок липким комом.
- Эй, осторожней там, подавишься еще, нельзя же так резко! – Каку укоризненно косился в сторону напарника и недоумевал.
- «Ему что, жить надоело? Так быстро пить...» - Промелькнуло у него в голове.
Паули осушил бутылку и жадно глотнул воздух.
Каку оставалось только пожимать плечами.
- Слушай, - Завел он разговор. – Может, сходим сегодня в бар к Бруно, выпьем чего-нибудь крепкого, мы так давно никуда не выбирались, в этой чертовой жаре и двигаться то ленно...
- Пожалуй, надо бы. – Согласился Паули. – А остальные как, уже спрашивал?
Каку скривил мордочку.
– Остальные, эти хммм... Развратные личности, сегодня идут на стриптиз, ты ведь не хочешь к ним присоединиться?
Паули поперхнулся. – Нет, не хочу. Еще чего не хватало!
Каку довольно улыбнулся и вернулся к работе, предстояло еще долго возиться с этим изрядно потрепанным кораблем...
Отработавши, вымывшись и переодевшись, они направились в сторону бара.
Каку надел довольно узкие джинсы и водолазку с высоким горлом, Паули же явно не желал расставаться с любимыми штанами, но сменил ослепительно-оранжевую майку на точно такую же оранжевую рубашку.
- Дай угадаю. – Ухмыльнулся Каку. – Оранжевый твой любимый цвет?
- Остряк! – Огрызнулся в ответ Паули. – Ну да, и что с того?
Каку подумал, что рубашка невероятно хорошо на нем сидит, а вслух добавил. – Да ничего, просто тебе идет.
Паули смутился, и дальше они шли уже молча.
Завалившись в бар, они короткими кивками поприветствовали неизменного бармена Бруно и заказали себе по пинте эля, для хорошего начала вечера.
Бруно налил и себе, и передав плотникам кружки, приподнял свою.
- Кампай! – Воскликнул он.
- Кампай! – Дружно согласились плотники.
Бармен отпил и прищурено посмотрел на этих двоих.
- Чего-то вас сегодня мало, где остальных потеряли?
Паули только смутился и отвернулся.
- На голых девок глядеть пошли. – Буркнул Каку.
Бруно усмехнулся. – Все с ними понятно.
Вечер выдался приятным, в прохладном помещении бара забывался ужас пылающего дня, пиво текло рекой, наполняя ледяными пузырьками тело, и грея душу.
После третьей кружки, изрядно навеселе, Паули выпалил. – Каку, чтоб я без тебя делал, среди этого сброда, ты один меня понимаешь!
Каку не ответил, лишь улыбнулся и глубже зарылся в воротник водолазки.
Он редко курил, но сейчас почему-то захотелось.
Жестами показав блондину чего он хочет, он заполучил драгоценную сигару из его рук.
Паули коротко чиркнул спичкой, услужливо поднес ее к сигаре напарника, а затем и к своей, и густой как кисель дым начал заполнять легкие обоих.
Бруно, усмехнувшись, смотрел на эту сцену из немого кино, а потом отошел куда-то, драя, практически до дыр, большую пивную кружку.
- Я и не думал, что ты куришь. – Выдавил, наконец, из себя Паули.
- Редко, очень редко. По особым случаям. – Слегка улыбнувшись, откликнулся Каку.
Паули задумался, закусив губу. – Разве выход в бар с напарником, можно посчитать за такой случай?
- Ну, знаешь ли, после нескольким месяцев вялого существования... В такую жару лень было язык высунуть, не то что отодрать задницу от дивана.
- Я что-то и не подумал. – Потупил взгляд блондин.
Эль растекался по венам, заполняя все тело изнутри.
С каждой выпитой кружкой, напарники становились все развязней, беседа все непринужденней, а бармен все веселей.
Бруно почти не пил, но глядя на этих двоих, улыбка его становилась все шире.
- Парни, вы там как? Не набрались еще? – Полушутливо поинтересовался он.
- Спрашиваешь? – Улыбнулся, неожиданно развязный Паули. – Мы все еще как огурчики!
- Ну, смотрите, не замаринуйтесь там. – Ехидно кинул бармен, и, насвистывая какую-то чушь, двинулся в сторону подсобки.
В баре уже было пусто, только двое неугомонных плотников, откровенно наслаждались жизнью и обществом друг друга.
Повисла неловкая пауза.
Каку снова уткнулся в воротник, Паули разглядывал узоры на дне опорожненной кружки. Как только бар опустел окончательно, разговор перестал клеиться.
- Я-я-я, это... Ну. Ага... – Проронил Паули.
Каку поднял на него удивленные глаза.
– «Какие у него все-таки длинные ресницы.» - Успел подумать Паули прежде, чем его напарник прыснул от смеха.
Поняв, что сморозил какую-то невнятную чепуху, Паули тоже улыбнулся, и достал очередную сигару. – Будешь?
- Буду. Поджигай! – Не раздумывая, согласился его долговязый собеседник.
Они задумчиво закурили, вместе с дымом вернулась и тишина, только слышно было, как насвистывает из подсобки бармен...

На город спустилась тихая, прохладная ночь, еще более ленная, чем жаркий безоблачный день.
Пересев за столик, развалившись в мягких удобных креслах, плотники медленно потягивали очередную порцию темного и холодного нектара.
Бруно лишь изредка выглядывал из подсобки, узнать, не требуется ли им добавки, а потом снова уходил в непроглядную тьму.
Разговор наконец-то начал клеиться, в основном на рабочие темы, даже тут не получалось до конца абстрагироваться от рабочей обстановки.
Цены на древесину, качество новых кораблей, усердие недавно принятых в Галлей-Ла новичков...
Наконец им обоим это надоело, и они бросили разговоры на эту тему, работы им по горло и днем хватало.
- Слушай, Каку, - Проронил вдруг Паули. – А какие у тебя отношения с Луччи?
Каку ухмыльнулся. – Не беспокойся, ничего серьезного, цветы я ему не дарю, в кино тоже еще не водил.
– Дурак, я не об этом... В общих чертах. – Поперхнулся своим элем Паули.
- Мы с ним давно знакомы, с самого детства. Он мне как старший брат.
Он улыбнулся своим мыслям, механическим движением поправив горло водолазки.
Паули даже удивился небывалой откровенности со стороны напарника.
- Понятно. – Протянул он отстраненно, не сводя с Каку глаз.
Как будто почувствовав его взгляд, Каку поднял на него свои большие, немного удивленные, глаза.
Взмах ресниц. – «Опять я думаю про это ресницы...» - и они пересеклись взглядом.
- Не смотри на меня так. Я смущаюсь. – Слегка игриво сказал Каку, и Паули поспешил отвести глаза.
Каку воспользовался моментом, и придвинул кресло вплотную к нему.
Улыбка уже не сходила с его лица, все так же уткнувшись в воротник, он думал о чем-то своем.
Нарушив наконец минуту молчания, он вдруг спросил.
- Мм, Паули, а то, что говорят о тебе, правда?
Паули резко обернулся. – А что обо мне говорят?
- Говорят, - Улыбнулся его долговязый напарник. – Говорят, что ты девственник.
Паули побледнел и покрылся румянцем.
- Так значит это правда? – Не унимался Каку.
Паули покрывался пунцовой краской, Каку сиял, смотря на его смущение.
- Я так и думал. – Протянул он, снова берясь за кружку.
- Я ведь еще ничего не ответил. – Буркнул, стремительно краснеющий Паули.
- Твое лицо все сказало за тебя, сударь.
Паули с головой погрузился в кружку эля, он не хотел, чтобы напарник видел его пылающие щеки.
- Да ладно тебе стесняться, все ведь нормально, подумаешь, невинный плотник!
Долговязый подбивал колья, и вместе с тем пододвигался все ближе и ближе к своей намеченной жертве.
Когда он мягко опустился совсем рядом с Паули, тот поднял лицо из глубокой кружки.
- Ты чего?
- Все нормально, сударь. Ты что-то имеешь против? – Два улыбающихся глаза из под козырька.
Паули резко схватил мешающийся козырек кепки и, смахнув ее, пристально уставился на напарника.
Копна рыжих волос, недоуменно-хлопающие ресницы, легкая полуулыбка.
- Вообще-то я никому не разрешаю так делать, но сегодня можно.
Паули, как завороженный, смотрел на взмах искристых волос. – «И какого черта он вечно прячет их от меня?» - Мелькнула шальная мысль.
- Нравится?
- Угуу...
Во внезапно-застывшее пространство ворвался третий, незваный голос.
- Каку, какого черта ты тут трясешь своей гривой?
Черная тень омрачила лицо рыжей бестии.
– Бруно, будь добр, долей эля, и вали обратно в свою подсобку.
Бармен криво усмехнулся, но перечить не стал, и через пару минут плотники снова остались одни, в густой тишине пустующего бара.
Холодное стекло кружек, взгляды снова задумчиво разошлись.

"Каку-Сью" Стеб с Бургом/Каку

6. "Каку-Сью" Стеб с Бургом/Каку
Каку-сью очень изменился за лето, чулки в крупную сетку и подвязки, короткая кожаная юбка, из под которой торчат семейные трусы с жирафами, майка без шлеек и подкрашенные зелеными тенями глаза.
Агенты Сипинайн под прикрытием шли устраиваться к Айсбургу в компанию Галлей-Ла.
Как не старалась Калифа убедить его, что с работой секретарши она справится лучше, Каку-сью твердо решил, что эта работа достанется ему.
Присев на краешек стола, и закинув ногу за ногу, он проходил собеседование тет-а-тет в кабинете Айсбурга.
Айсбург, глотая слюни, измерял глазами длинные ноги в чулках.
- Нмаа~, я считаю вас прекрасной кандидатурой на пост секретарши. – Сказал он.
- Но для начала вы должны пройти испытательный срок в устной форме.
Каку-сью соблазнительно виляя бедрами вплотную приблизился к мэру, и прильнув губами к его губам начал спускаться на колени.
Расстегнув ширинку, Айсбург взял его за подбородок и плавно подвел его к средству приема на работу.
Каку обхватил инструмент власти губами и влажным язычком начал водить вверх вниз ствола.
Айсбург застонал, его член был чем-то вроде ахиллесовой пяты, и он совершенно перестал себя контролировать, когда Каку-сью ловко полировал его отборочный агрегат.
- Ммм, дааа, дааа, я уже чувствую, как ты принимаешься на эту работу. – Айсбург схватил Каку за волосы и приподняв его голову, смачно залепил ему горячую печать власти.
Языки сплелись в безумном танце, слюна, смешанная с собственной смазкой, обжигала мэру небо.
Каку вернулся к отработке своего испытательного срока, и через несколько минут вязкая горячая жидкость наполнила его рот, несомненно, это означало, что он принят.
Каку-сью сглотнул, облизав губы, и приподнялся, поправляя задравшуюся мини-юбку.
- Могу ли я считать, что получил эту работу, Айсбург-сан? – Робко поинтересовался он, соблазнительно прикусив губу.
- Нмаа~, определенно можешь. – Тяжело дыша, сказал Айсбург, и застегнул ширинку.
- Айсбург-сан, эээ... – С лица ворвавшегося Паули начал сходить цвет, когда он заметил в кабинете мэра Каку в его ослепительно наряде.
Каку-сью повернулся, и взмахнув длинными ресницами, томно посмотрел на плотника.
Паули сглотнул слюну и густо покраснел.
- Нмаа~, это моя секретарша, Каку, познакомься Паули. – Представил удовлетворенный качеством отработки Айсбург.
- Оч-ч-ч-ень п-п-п-п-приятно, бесстыжая секретарша. – Выдавил Паули и вылетел пулей из кабинета.
- Нмаа~ - Протянул мэр. – Он у нас просто очень стеснительный.
Каку только молча хлопал длинными ресницами.